Запах корицы, исходящий от чая, расслаблял и тело, и душу, и сознание Фредерики. Пару часов назад она вернулась из города, куда ездила кое по каким делам. Успешно. Теперь же женщину беспокоило одно - дочери уже с утра не было в их фамильной резиденции. А ведь когда Фредерика уезжала по делам, Джульетты уже не было. Ох, добром не закончится её поездка к отцу. нетрудно было догадаться, зачем она поехала в Варию. Друзья - хорошее прикрытие. Матерям свойственно беспокоится о своих детях, особенно, если это ребёнок двух прирождённых мафиози. Роберт Бернкастель - отец Фредерики и дедушка Джульетты так же находился в напряжении, но смотрел на ситуацию с точки зрения обычного оптимиста, коим он и являлся всю свою жизнь.
- Душа моя, Фредерика, - говорил он, когда женщина задумчиво водила указательным пальцем по кромки своей кружки с чаем, - не надо терзать себя. Занзас ничего не сделает Джульетте. И ты это сама прекрасно знаешь.
Затем он отпивал из своей кружки и расслабленно откидывался на спинку кожаного кресла, прикрывая свои уже помутневшие глаза. Даже мафиози стареют..
Марион отводила глаза от своего отца и вздыхала, пытаясь найти в интерьере шикарной гостиной что-то новое. Ничего. Горничные никогда ничего не меняют, этого здешний дон не терпит.
- Да, отец, я это знаю, - кивала женщина поджимая нижнюю губу. - просто я разрываюсь. Я думаю, Джульетте уже пара давать больше свободы, но в то же время осознаю, что Занзас правильно делает, что «жмёт на тормоза». Она так похожа на своего отца. Не дай ей волю, может убить или покалечить...
Роберт только отел что-то ответить своей дочери и явно что-то протестующее, как дверь распахнулась и в гостиную ворвался тот самый дьяволёнок, которого холит и лелеет Фредерика с малых лет.
- Я УСТАЛА! МНЕ НАДОЕЛО!
Бернкастель-старший забавно засмеялся, как-то странно шевеля своими усами. Он сам не меньше Фредерики любил Джульетту, но и относился к ней по строже. «Опять Занзас дал ей от ворот поворот? Сколько продержится каждый из них?..»
- Джульетта, - медленно начала говорить Бернкастель, поднимаясь со своего кресла. - что случилось, радость моя? Не так прошла с друзьями встреча? Или же устала из-за своего отца? Что он тебе сказал на этот раз?
Не стоит ходить вокруг да около. Надо чтобы дочь выговорилась. Да, потери пары ваз не избежать, но это вам не та ситуация, когда на свадьбе Занзас, приняв «приличную» дозу алкоголя, заставлял прислугу ставить себе на головы яблоки/арбузы/груши/бутылки с алкоголем/рюмки/стаканы и палил в них из своего пистолета. Не было ни одой жертвы. И сам собой доволен остался.
Роберт, удобнее устроился в кресле и принялся слушать внучку, может, внесёт и свою лепту в этом деле.

Фредерика понимала из-за чего злиться её дочь уже который год. Весь этот гнев она постоянно выплёскивала на окружающих. Слава Богу страдали только предметы. Палила она всегда без промаха, как и Занзас. Решать все вопросы, касающееся поста Босса Варии, Фредерика недолюбливала. Она была согласна на счёт кандидатуры Джульетты, но в то же время разделяла взгляды Занзаса на всё это.
Пока дочь мучила кружку, Бернкастель смиренно смотрела в пол. Ну, что ей говорить в таких ситуациях? Занзас тоже хорош. Отец, а всё воспитание и проблемы взвалил на жену. Да ещё и удивляется, что Джульетта претендует на место Неба Варии. Настырным характером пошла в Госпожу. Когда же дело дошло до слёз, мать уже присела рядом с Ноно, заботливо поглаживая по её голове рукой, на пальце которой находилось кольцо Дождя. Долго ждать не пришлось, кольцо приступило к действию, медленно пылая голубым свечением, наносило на подсознание Джульетты умиротворение и спокойствие.
- Ты его не ненавидишь, - тихо шептала Фредерика, прижимая дочь к себе, - ты просто не можешь смириться с его позицией. Вы оба такие упрямые.
Роберт поднялся из своего кресла и, опираясь на резную трость, направился к столику, на котором стоял металлический чайничек, с целью налить чая и внучке, пока Фрелерика успокаивает её.
- Будь ты мальчиком, ничего бы не изменилось. Твой отец стал боссом, пройдя много испытаний и боли, которую ты вынести не в состоянии, как и твои друзья, - Фредерика говорила тихо, неторопливо, продолжая гладить дочь по её длинным волосам. - не спеши взрослеть и получить в руки власть, которую удержать очень сложно, Джульетта. Твои отец оберегает тебя. Ты - его единственная наследница, другую кандидатуру рассматривать он не будет. Просто.. он человек такой, чувств своих не проявляет, как обычный.
Ей ли это не знать, да.
Бернкастель осторожно приподняла лицо дочери и начала стирать слёзы кружевным платком белого цвета. Горничные, которые незаметно и бесшумно прибирались в гостиной, прижались спиной к стене, опасаясь гнева юной госпожи. Роберт вернулся в кресло с кружкой чая.

Бернкастель-младшая засмеялась, убирая ладонь с головы дочери, приводя пламя Дождя в состояние покоя. Она, как идеальный Дождь, могла менять настроения своих близких. Проходило среди рядовых «Ведьма», но за спиной не смели шушукаться.
Госпожа встала и подняла дочь с пола, всё ещё прижимая к себе. Она подвела её к креслам и усадила на одно. Отец же пододвинул кружку с чаем своей внучке. Теперь пришёл его черёд направлять Джульетту.
- Я тебе кое-что скажу, Джульетта, - кряхтя, смеялся старик, постукивая тростью о пол, застеленный ковром. - когда я только встретил Занзаса, а это было ДО Конфликта Колец, он тогда уже произвёл на меня впечатление человека... потрёпанного жизнью. Он учился на своих ошибках. Как говорят обычные люди: Спотыкался, но вставал и продолжал идти к своей цели, зализывая раны на ходу. Ты говоришь: ...чтобы он объяснил мне, да? Ему никто ничего не объяснял.
Сейчас глава семьи Бернкастель хмурился, оглядывая свою внучку и иногда кидал взгляды на свою дочь, которая в свою очередь сидела по левую руку от отца и напротив Джульетты, старательно умалчивая.
- Занзас не станет тебя учить руководить. Он будет учить тебя убивать. А это он начнёт делать, когда ты докажешь ему, что достойна, а как - додумайся сама. Вот и всё, что тебе надо сделать. Только доказать.
У Фредерики были свои собственные мысли по этому поводу. Она всё-таки надеялась, что можно как-то мужа переубедить, иначе дочь точно повторит все ошибки свои отца. А это будет большим ударом для Госпожи. Моральным ударом, что она начнёт винить себя. Но Роберт постоянно говорил, что пора бы перестать опекать дочь и всячески ограждать её от неприятностей. Вед Джульетта, порой, сама является эпицентром многих проблем.

- И что ты будешь делать, когда он тебя возьмёт с собой? - поинтересовался саркастическим тоном дед. - Будешь смотреть, как он сидит в кресле и пьёт коньяк? И учится этому? Всю грязную работу за него выполняют его офицеры или же рядовые, а сам от спокойно отсиживается. А Вонголу сюда не примешивай..
Роберт взял трость за древко и наконечником коснулся носика внучки, чуть вытягивая руку, как бы давая понять, что она ошиблась. Фредерика, при упоминании главенствующей семьи, нахмурилась, закрыв глаза.
- Будь выше этого, Джульетта, - начала говорить мать, пока Бернкастель-старший отпил немного чая, чтобы смочить горло. - так заведено: кому-то достаётся всё достаточно просто, но потом они делают ошибки на самых элементарных вещах, как, например, убийство нарушителя. А другим приходиться очень долго работать, чтобы добиться своих целей, и делают многое они уже автоматически. Таких людей переучивать не надо. Занзас не хочет, чтобы ты всё получила просто так.
Зависть по отношению к Вонголе, начиная от Десятого поколения, останется навсегда. И это придётся принять как есть. Вария будет всегда подавлена главной ветвью, что просто осознавать неприятно. Почему же из-за ошибки одного человека должны страдать целые семьи? «Я и сам хотел бы это знать.» - как-то раз ответил на такой же вопрос Фредерики Занзас.
- Да не услышит меня Святая Мария, - улыбнулась женщина. - но готова поспорить, что Савада-младший вырастет таким же, как и его отец. Повторюсь, Джульетта, будь выше этого.
- И ты пол-пути уже сделала, - старик поднялся с кресла, опираясь на трость и прихрамывая, пошёл к окну. - одна твоя устойчивость и неотступность вызывают уважение. Сейчас остаётся только терпеть. Может сломается Занзас, а может быть иссякнешь ты.

Отредактировано Frederica Bernkastel (2012-10-08 13:59:36)

Роберт обернулся к внучке и дочери, неторопливо прошёл мимо них, по направлению к лестнице на второй, третий, четвёртый и пятый этажи. Он опять хмурился. Что-то его беспокоило. Наверное, какие-то дела, дипломатического отношения между семьями во Франции, либо его настораживал настрой Джульетты. Даже Фредерика отводила взгляды, однако самой ей настрой дочери очень нравился. Бернкастель давно хотели помочь Варии. Любыми способами: людьми, деньгами, связями. Но вся их мощь и политика - ничто по сравнению с Вонголой, которая возглавляет все мафиозные семьи в Италии, да и по идее, во всём мире. Естественно, никто никакого переворота или восстания не хотел, просто иногда было видно и понятно, что Вонгола со своими убеждениями и принципами только открывает свои слабые места. Как сказать... нельзя утверждать, что Бернкастель были в корне не согласны с идеологиями Вонголы при Тимотео, но старик сделал неправильный выбор, доверив кресло босса сильнейшей семьи мафии школьнику, а не своему сыну (пусть и не родному, что выяснилось достаточно поздно). И не ясно: специально ли Тимотео скрывал от Занзаса всю правду, или же не желала, чтобы парень ощущал себя «не так». Роберт Бернкастель надеялся, что Занзас и его отряд независимый убийц осилит ту миссию, которую они сами себе взвалили на плечи. Он дал им своих людей. Но ничего не вышло. Первая попытка успехом не увенчалась и босс Варии остался на несколько лет спать в Ледяной Колыбели. Тогда пришло затишье и Тимотео, осознав, что дальше не сможет вести Вонголу и, при возможности, противостоять Занзасу, направил Йемитсу в Японию с кольцами, согласившись, что кандидатуры лучше Савады Тсунаёши, не найти. Освободившись, Занзас, стал опять планировать свержение старика. И уже практически достиг своей цели: он запер Тимотео в металлическом роботе, он подделал приказ Девятого Вонголы о том, что вся власть и пост правления передается ему, боссу Варии, но мальчишка с чистым разумом и добром сердцем, вместе со своими друзьями смог склонить чашу весов в свою сторону. Занзас был повержен второй раз. И ему пришлось смириться, что уже он никогда не сможет смотреть на Вонголу прежним взглядом, что он никогда не сможет называть Тимотео «отцом», что никогда он не станет боссом Вонголы, которую он смог бы вывести на новый уровень. Сделать по-настоящему Главенствующей семьёй, а не тем сборищем бесхребетных сопляков, коей она стала на самом деле. Смирить было очень больно.
Глава семьи Бернкастель на миг выпал из реальности, вспоминая прошлые поступки своего зятя. Бернкастель всегда будут на стороне Варии, хоть и за её спиной. А брак - подтверждение.
- Я вас оставлю, - кивнул старик, направляясь к лестнице, откашливаясь, - у меня ещё есть дела.
И скрылся где-то в тени второго этажа, продолжая кашлять и хромать. Мать и дочь остались наедине. Фредерика, сжимая золотой крест на длинной цепочке, посмотрела на Джульетту.
- Гордыня и высокомерие, - вздохнула она, закрыв глаза, - душа моя, будь осторожна. Ты сильная. Это признал сам Занзас. После твоего рождения он лично принял тебя в свою семью, но то, что он не даёт тебе право быть боссом, не означает, что он тебя не любил, или ненавидит, или же не признаёт.
Мать мягко улыбнулась, подняв голову. Слишком много смирения. Она знала, что Занзас, скорее всего, волнуется на тот счёт, что не оставит наследников. И, если он не хочет, чтобы Вария превратилась в что-то наподобие Вонголы, то ему придётся согласиться с Джульеттой. И тогда он будет смотреть на неё совершенно по иному. Он, наконец, увидит блеск в глазах своей дочери. Он увидит пламя Ярости, пылающее у неё в душе не слабее того костра, что полыхает у него. Он увидит в её глазах себя и поймёт что не зря дал её право, переданное по крови. А Фредерике придется следовать за ними позади, не отступать и не оставлять их.

Фредерика закончила говорить. Вроде, разговор уже закончен. Все могут разойтись по своим делам, а малышку Джульетту Бернкастель отправит поужинать, а то мало ли что. Брюнетка поднялась с кресла и, подойдя к окну, начала развязывать бархатные канаты для штор, позволяя тяжёлой материи скрыть темень за окном, скрыть прохладную ночь и убаюкать домочадцев до следующего утра.  Дочь выпустила свой гнев. Теперь ожидается небольшой промежуток перед тем, как запал вновь наберётся и не сокрушающая сила вновь будет готова обрушиться на неверного при первой же возможности. Всё-таки, от Фредерики в Джульетте мало, что досталось. Это несколько печалило, но в то же время вызывало необычайную гордость, что дочь не какая-нибудь фарфоровая и безвольна кукла, коей являлась в своё время Фредерика, а уверенная в себе леди, которая имеет цели и своё место в жизни. Уже в таком малом возрасте. 
Оставив смятые шторы на горничных, которые тут же стали помогать здешней хозяйке, Бернкастель вернулась к соей дочери, присев рядом с ней в одно кресло, габариты вполне помогали, да и Роберт любил большие кресла. Она опять коснулась макушки дочери ладонью осторожно растрепав ей длинные волосы. Две косички уже были порядком «разбиты». Пока дочь что-то хотела сказать, Фредерика начала расплетать их, предварительно сняв замки-заколки.
- Говори, Джульетта, я тебя выслушаю, ты же знаешь.
Бернкастель мягко и тепло, по матерински улыбнулась, окончательно расплетая косичку, расправляя волнистые пряди. Внезапно дочь прижалась лбом к одному из крестов Фредерики, на что та не промолвила ни слова, слушая, но была весьма удивлена.
- Покаяться, Джульетта, - говорила Госпожа, аккуратно расчёсывая тёмные волосы дочери деревянным гребнем, - никогда не поздно. Вера - для каждого своё. И Бог, юная дева Мария услышат всех. Хочешь, помолимся вместе?
Фредерика редко молилась. Занзас этого сильно не любил, но и не приветствовал в своём замке. Марион молилась только тогда, когда посещала своего настоятеля. После молитвы всегда становилось легче, всегда появлялись силы, всегда хотелось жить и двигаться дальше.
Отложив гребень, Фредерика сняла один из нательных крестов с серебряной цепочки и протянула дочери, вложив освящённую вещь в её ладонь.

«Чудовище...». Бернкастель множество раз слышала, как за глаза называли так её дочь. Но мать плотно сжимала веки и, разворачиваясь, пыталась увести дочь. Пыталась успокоить этот бушующий ураган, прижимая ещё неосмысленную девочку к своей груди. Заглядывала в её фиалковые глаза, улыбалась и говорила, что всё это - шутка. Люди любят шутить и играть. Действовало до тех пор, пока Джульетта не подросла и не осмыслила, кто же она и чья дочь. А мать следила за переменами, происходящими и внешне и внутренне с её дочерью. Фредерика старалась больше молиться Богу и Марии, чтобы они не заставляли ребёнка страдать. Чтобы она не знала, что такое - быть наследницей Варии. Все эти гонения начались с того периода, когда Бернкастель поняла, что беременна. Гонения были, естественно, не напрямую. За глаза, за спиной, через посредников, хозяев которых было просто вычислить. Вскоре, они были мертвы. Никто не смел называть её любимого ребёнка чудовищем. Никто. Когда же Джульетта подросла и окрепла, то начала пытаться уничтожать неверных сама. начала доказывать своё право быть в этом мире.
-...потому что дочь Босса Варии, то кто для них он?
Глаза Марион дрогнули, а сердце предательски ёкнуло. Она опустила веки и тихо начала говорить:
- Люди, которые не понимают того, что видят, которые боятся этого нечто, пытаются выжить его из своей повседневности. Пытаются подавить его. Пытаются его уничтожить. Трусам легче потому, что их много. Ты - особенная, твой отец - особенный. В вас есть то, что делает такими особенными. Это неукротимая воля, как у настоящего льва и гордость, как у летящего высоко в небе орла. Люди боятся таких. Подобные вам рождаются не каждые столетия.
Занзаса боялись как-либо называть. А, если и смели это делать, то либо лежат в сырой земле или же ходят подавленные. Фредерика понимала, почему это так выводит из себя Джульетту. Она ещё не выросла.
- Даже если люди называют Занзаса Дьяволом, -  с улыбкой на губах и печалью во взгляде говорила Бернкастель, возвращаясь к расчёсыванию прядей волос дочери, - даже если его будут выживать из общества, даже если от него отвернётся вся Вонгола, даже если его сочтут отступником и предателем... за ним всегда последуют те, кто знают своего босса лучше всего. Вся Вария, все союзники, мы Бернкастель, которые склонили голову перед ним. Ты же, душа моя, должна быть с ним всегда рядом. Всегда и во всём. Да, ты - девушка, но в первую очередь, ты - его прямая наследница. Ты переняла себе его волю и волю пламени Ярости. Он знает, что будущее Варии в твоих руках, но ещё до конца не понимает, что ты достойна места босса. А я буду позади вас двоих.
Когда же косички были наконец заплетены, а заколки-замки защёлкнуты на кончиках сей прически, Фредерика легко коснулась своими тёплыми губами лба дочери и крепко обняла её. Мать никогда не заставляла Джульетту знать молитвы наизусть, но приучать разговаривать с Всевышним перед сном она пыталась.
- Давай, - женщина аккуратно отстранила дочь от себя и сложила её ладони в молитвенном жесте, сама сделала то же самое и лбом прижалась к сложенным пальцам, закрыла глаза. - Господи, пролей мне силу Твою, чтобы могла я отдать тело свое воле Твоей, чтобы могло быть оно лишь инструментом в промысле Твоем земном. Остуди мой разум и сожги огнем Твоим гордыню и самость мои, страх и безволие...
Только начало. Огонь в камине горел, искрился, пытаясь выбраться из-за металлической решетки. Перейти на ковер и на шторы. Видимо, поднялся ветер, раз так интенсивно языки пламени начали лизать уже подпалённую кирпичную кладку камина.

Отредактировано Frederica Bernkastel (2012-10-10 19:29:52)

Слуги покинули гостиную, прикрыв за собой большие двери. Пока что их у них работы больше не было. В ближайшие пару часов они смогут отдохнуть. Фредерика услышала, как они зашуршали уходя, стараясь не мешать хозяйкам. не хотят прерывать их молитвы. Тем более, когда у них обеих такой красивый голос, который можно было слышать вечно. женщина знала, что дочь повторяет за матерью. Что её сердце сейчас так же, как и у Фредерики открыто Богу, что оно готово принять его и услышать. Очень редки такие явления. Джульетта в отчаянии и мать должна успокоить свою дочь. Обеспечить помощь и поддержку.
- Сожги взор мой туманный Светом огня Твоего, чтобы видеть Тебя во всем сущем: в мыслях, делах и каждом шаге моем, в каждый миг. Сожги сердце мое, в страсти и похоти погрязшее, и пробуди сердце истинное - искру любви Твоей вечной...
«И пусть она будет спокойна. Пусть хоть на этот вечер она будет спокойна. Пусть отпустят её терзания и вина.» Поднявшийся ветер выл за окном. Будто бы девушки сейчас не молятся, а вызывают какого демона, который мог бы им помочь. Или же просто привлекали его к себе, чтобы развлечься. Из-за ветра стал гореть её ярче и прекраснее огонь в камине, разбрасывая свои искры направо и налево.
- Укажи пути к Тебе непроторенные, чтобы мог идти, не беря, но отдавая. Проведи голосом откровения Твоего к Огню великому, всеочищающему. Аминь.
Женщина разомкнула ладони и обернулась к Джульетте, вновь ложа правую ладонь на её макушку. Так Бернкастель любила делать, когда это чудо её пешком под стол ходило. Дочь, будучи ещё маленькой девочкой, жутко злилась. Шипела, как кошка или демонёнок меленький. Но теперь она наоборот, ожидает, чтобы мать так сделала при случае. Все хотят получить от своих родителей ласку. Только не все её получают.